Кербель Лев Ефимович - известный советский и российский скульптор (25 октября (7 ноября) 1917 г., Украина - 19 августа 2003 года, похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок 4)).
Лев Ефимович со школы увлекался искусством, особенно лепкой. Учась с 1925 г. в 5-й смоленской девятилетней школе имени Н.К.Крупской, за свои произведения он получил первую премию в виде фотоаппарата, а в 1933 году барельеф с изображением В.И.Ленина его работы стал одним из призеров областного этапа олимпиады художественной самодеятельности. Зимой 1934 года он демонстрировал эту работу в Наркомпросе РСФСР, где встречался
с наркомом просвещения А.С.Бубновым и Н.К.Крупской, вдовой В.И. Ленина.
В 1935 г. Л.Е. Кербель был зачислен в подготовительный класс Всероссийской Академии художеств в Ленинграде, а в сентябре 1937 года стал студентом 1 курса скульптурного факультета Московского института живописи, скульптуры, архитектуры и искусствоведения.
В довоенный период он создал несколько работ: скульптурный портрет А.С.Пушкина (1937, Художественный музей Смоленска), памятник Пионеру (лагерь «Артек», Крым), получил первую премию за проект памятника В.В.Маяковскому (1941 г.)
С 1942 г. – служил на Северном флоте (доброволец, военный художник). Кербель Л.Е. участвовал в походах на миноносцах «Разумный» и «Гремящий», в десанте, осовобождавшем г. Петсамо. В эти годы он работал над созданием скульптурных портретов героев-североморцев, летчиков и моряков - Н.А.Бокия, И.А.Колышкина, Н.А.Лунина, Б.Ф.Сафонова, А.И.Лебедева, И.И.Фисановича, П.Д.Климова и многих других.
В 1945 году Л.Е.Кербель в Берлине в соавторстве с В.Е.Цигалем выполнил работу над монументом в память героев штурма Берлина, который решено было установить в берлинском парке Тиргартен. Также он создал памятники советскому солдату-освободителю в городе Кюстрин (Костшин, Польша) и на Зееловских высотах западнее Берлина.
В 1948 году Л.Е.Кербель закончил обучение в МГАХИ имени В.И.Сурикова (диплом - жанровая композиция «Трудовые резервы»).
Совместно с вице-президентом Академии художеств М.Манизером выполнял посмертную маску И.В.Сталина.
Л.Е.Кербель - автор более 70 памятников и мемориалов. Он автор памятников В.И.Ленину в Москве на Октябрьской (сегодня - Калужской) площади, Смоленске, Горках Ленинских, Кемерово, Краснознаменске, Полтаве, Сыктывкаре, Липецке, Софии, Гаване (в соавторстве с Антонио Кинтаной). Некоторые из них сегодня демонтированы. Так же он автор памятников К.Марксу на площади Свердлова (сегодня - Театральная площадь) в Москве (Ленинская премия, 1962) и в центре немецкого города Карл-Маркс-Штадт (орден Карла Маркса от Правительства ГДР, золотая медаль Академии художеств СССР).
Много работал Л.Е.Кербель над увековечиванием памяти героев Великой Отечественной войны: памятники Герою Советского Союза маршалу Ф.И.Толбухину, ополченцам Фрунзенского района Москвы, медикам - героям Великой Отечественной войны в Москве, мемориальный комплекс в память подвигов А.Матросова и М.Губайдуллина - в Уфе, памятника мирным жителям города Рудня Смоленской области, погибшим от рук фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны
Широко известны памятники Л.Е.Кербеля, посвященные деятелям культуры, науки, ударникам труда. Из них в Москве можно увидеть
памятники кораблестроителям у Речного вокзала и профессору И.М.Сеченову. В 1998 году в Измайлово в Москве был открыт памятник Петру I его работы. Автор монумента героям-подводникам затонувшего атомохода «Курск» в Москве.
С 1962 года Л.Е. Кербель вёл мастерскую скульптуры в МГАХИ имени В.И.Сурикова. Член КПСС с 1963 года. Он вёл большую общественную работу: член правления Советского фонда культуры, правления Союза художников РСФСР, президиума Госгражданстроя СССР, председатель Художественно-экспертного совета Министерства культуры РСФСР, сопредседатель правления Центрального дома работников искусств (ЦДРИ), член совета ветеранов Северного флота, один из организаторов Студии Верещагина, член художественного совета Студии имени М.Б.Грекова.
Капитан 1-го ранга в отставке. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, Дружбы народов, «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени (5 ноября 1997), многими медалями, в том числе «За оборону Москвы», «За оборону Советского Заполярья», «За взятие Берлина», знаком «За сопровождение транспорта с продовольствием и боеприпасами», а также наградами Израиля, Шри Ланки, Германии.
Почётный гражданин городов Смоленск и Полярный.
Лауреат Ленинской (1961) и Государственной премий СССР (1950), лауреат премии имени Гёте (Германия), член-корреспондент Академии художеств СССР (1962), действительный член Академии художеств СССР (1975), вице-президент Академии художеств СССР (1988, с 1992 - Российской Академии художеств), народный художник СССР (1977) и РСФСР (1967).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 марта 1985 года за большие заслуги в развитии советского искусства Кербелю Льву Ефимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
Вице-президент Российской академии художеств, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий
Родился 7 ноября 1917 года в местечке Семеновка Черниговской губернии Украины. Отец, Кербель Ефим Абрамович, работал приказчиком, после революции вступил в партию. Работал в системе Росснабсбыта. Мать, Кербель Зинаида Иосифовна, домохозяйка. Первая супруга - Татьяна. Была на фронте вместе со Львом Ефимовичем. Скончалась спустя много лет после войны. Сын - Владимир (1944-1972). Вторая супруга - Гертруда Николаевна. Дочери: Екатерина (1973г.рожд.), окончила МГИМО, работает в рекламном фотоагентстве; Александра (1974г.рожд.) и Юлия (1981г.рожд.), обе - студентки художественного института имени Сурикова. Внучка - Мария (1972г.рожд.). Правнук - Владимир (1996г.рожд.).
Творческая судьба Кербеля сложилась счастливо. Непосредственное участие в ней принимала Н.К.Крупская, с которой он встретился зимой 1934 года, приехав в Москву из Смоленска по путевке областного комитета ВЛКСМ, чтобы показать свою первую работу - барельефный портрет В. И. Ленина. Надежда Константиновна почувствовала в юноше незаурядное художественное дарование и направила его с рекомендацией к скульптору С.Д.Меркурову, который впоследствии дал хороший отзыв на работу юноши. Так Лев Кербель вступил на путь искусства: стал студентом Всероссийской академии художеств, затем Московского художественного института имени В.И.Сурикова, где овладевал мастерством под руководством замечательных советских скульпторов-педагогов А.Т.Матвеева, В.Н.Домогацкого, Р.Р.Иодко, Л.В.Шервуда. Большое влияние на становление творческой индивидуальности Кербеля оказали работы И.Д.Шадра, В.И.Мухиной, С.Д.Лебедевой, Н.В.Томского, которые открыли ему неисчерпаемое богатство выразительных возможностей, средств и приемов пластического языка скульптуры. Их Кербель также считает своими учителями.
Увлеченное постижение любимой профессии прервала начавшаяся Великая Отечественная война. В 1942 году скульптор добровольцем ушел на фронт. Он служил военным художником на Северном флоте, участвовал в боевых походах на миноносцах "Разумный" и "Гремящий", не раз ходил на торпедных катерах, был вместе с десантниками, освобождавшими город Петсамо. За эти операции он награжден орденом Красной Звезды и знаком "За сопровождение транспорта с продовольствием и боеприпасами".
Жизнь Кербеля проходила среди моряков-подводников и летчиков Заполярья. Художника окружали прекрасные люди. Их мужество, смелость, способность не отступать перед врагом даже в смертельных ситуациях, убежденность в грядущей победе вдохновляли молодого скульптора, давали ему силы творить. Командующий флотом, узнав, что Лев Кербель - скульптор, поручил ему заниматься увековечиванием героев. В походной мастерской, которая часто размещалась в полутемных землянках вблизи передовой, Кербель создавал с натуры портреты своих фронтовых товарищей, воинов-североморцев. С поразительной правдивостью, документальной точностью очевидца запечатлел он суровые, со следами пережитых тягот войны образы таких легендарных героев, как Н.Бокий, И.Колышкин, Н.Лунин, Б.Сафонов, А.Лебедев, В.Петров, И.Фисанович, П.Климов и многие другие, вписав яркую страницу в художественную летопись минувшей войны. Серия портретов героев-североморцев - одно из самых дорогих и любимых детищ скульптора, начало его большой творческой биографии.
В победном 1945-м командование советских войск в Германии вызывает Л. Е. Кербеля в Берлин, где ему в соавторстве с его другом и коллегой В. Е. Цигалем предстояла работа над монументом в память героев штурма Берлина, который решено было установить в берлинском парке Тиргартен. Тогда же ими были созданы памятники советскому солдату-освободителю, установленные в городе Кюстрине и на Зееловских высотах.
После окончания войны уже достаточно известный молодой скульптор возвращается в Московский художественный институт, успешно оканчивает его в 1948 году, защитив на "отлично" диплом жанровой композицией "Трудовые резервы".
С тех пор Кербель с присущим ему упорством и целеустремленностью безраздельно отдается творчеству. Он работает без устали, самозабвенно, продолжая учиться у жизни, у классиков мирового и отечественного искусства. Пожалуй, нет такого жанра скульптуры, в котором бы Кербель не пробовал свои силы: выполняет портреты и памятники, монументальные комплексы и станковые композиции, от работы к работе обретая и накапливая опыт, совершенствуя свое профессиональное мастерство.
Л.Е.Кербель - монументалист по призванию. Он автор более 50 памятников и мемориалов, установленных во многих городах страны и за рубежом. Широко известны созданные Кербелем памятники кораблестроителям у Речного вокзала в Москве, профессору И.М.Сеченову, маршалу Ф.И.Толбухину, ополченцам Фрунзенского района Москвы, медикам - героям Великой Отечественной войны в Москве, татарскому поэту Габдулле Тукаю - в Казани, основоположнику башкирской литературы Мажиту Гафури и мемориальный комплекс в память подвигов А. Матросова и М. Губайдуллина - в Уфе. Памятник первому премьер-министру Республики Шри Ланка Соломону Бандаранаике - в Коломбо, скульптурное оформление храма Santa Maria de Cervellon в Мадриде, монумент в ознаменование 600-летия города Калуги, памятник мирным жителям города Рудня Смоленской области, погибшим от рук фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, многие другие. Среди его работ - целый ряд надгробных памятников: С.Бондарчуку, Э.Тиссе, Е.Фурцевой, М.Бабановой, Б.Лавреневу, адмиралу Головко, дважды Герою Советского Союза Драгунскому, Д.Ойстраху и многим других известным деятелям.
Непрерывный поиск, стремление идти вперед, не останавливаясь на достигнутом, понять и осмыслить грандиозные свершения современности определили путь художника. С годами в его произведениях все более ощутима тяга к обобщению, к созданию емких символических образов.
Выдающиеся творческие достижения скульптора связаны с многолетней работой над образом Карла Маркса. Сегодня трудно представить Театральную площадь в Москве и центр германского города Карл-Маркс-штадт без памятников Марксу, созданных Кербелем. Торжественное открытие памятника в Москве состоялось 29 октября 1961 года при участии зарубежных гостей, представлявших коммунистические и рабочие партии всего мира. Могучей глыбой фигура Маркса вырастает из гранитной скалы, напоминающей по форме высокую трибуну. Маркс как будто говорит с народом, властно подавшись вперед. За эту работу Л. Е. Кербель удостоен Ленинской премии.
Оригинальностью и своеобразием композиционного и пластического решения отличается памятник К. Марксу, сооруженный в 1971 году в крупном промышленном центре ГДР городе Карл-Маркс-Штадте. Гигантская бронзовая голова Маркса, вылепленная крупными, сильными формами, установлена на строгом гранитном кубическом постаменте. Она плакатно читается на фоне стены большого здания, на которой на четырех языках - немецком, английском, французском и русском - начертаны слова из "Манифеста Коммунистической партии": "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Конкретное и типическое, общезначимое слиты здесь в единый образ-символ, ясный, выразительный, запоминающийся. За этот памятник Л.Е.Кербель был награжден правительством ГДР орденом Карла Маркса, а Академия художеств СССР присудила скульптору золотую медаль.
Разносторонен круг интересов художника. С неослабевающим вдохновением работает он над темой подвига советского народа в Великой Отечественной войне, его привлекают образы выдающихся революционеров, героев труда и освоения космоса, представителей науки и культуры, прогрессивных зарубежных деятелей, борцов за мир.
Большой мастер скульптурного портрета, он наделен способностью не только передавать портретное сходство, но и постигать духовную жизнь человека, тончайшие оттенки его настроения, переживаний, улавливать психологическую структуру характера, мастерски используя для раскрытия своего замысла выразительные возможности материала. В лучших работах скульптора изображение конкретной индивидуальности при бережном сохранении неповторимых черт перерастает в типический образ, воплощающий представления художника о современнике.
Правдой жизни, глубиной чувств, большим внутренним накалом и приподнятостью, пластическим совершенством отмечены созданные Кербелем портреты Героев Социалистического Труда колхозниц П.А.Малининой и К.П.Мухтаровой, крановщицы Марии Поповой, дважды Героя Советского Союза В.С.Петрова, прославленных советских космонавтов Ю.А.Гагарина, А.Г.Николаева, П.Р.Поповича, А.С.Елисеева, писателей Б.А.Лавренева и Чингиза Айтматова, поэта Расула Гамзатова, композитора Т.Н.Хренникова, художника Ф.П.Решетникова, лауреата международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами" Джеймса Эндикотта, итальянского скульптора Джакомо Манцу, канадского поэта Джо Уоллеса, негритянской певицы Пианы Пэнере, выдающегося руководителя кубинского народа Фиделя Кастро. Это портреты-судьбы, портреты-биографии. Они волнуют зрителя, потому что несут в себе частицу переживаний художника, проникнуты любовью к человеку.
На протяжении всей своей творческой жизни Лев Кербель работает над образом Владимира Ильича Ленина. Лениниана Кербеля необычайно многообразна. Она включает выразительные портреты вождя, композиции на темы революционной борьбы народа, многочисленные монументальные произведения. По проектам Л.Е.Кербеля сооружены памятники В.И.Ленину в Москве, Смоленске, Горках Ленинских, Кемерове, Полтаве, Сыктывкаре, Липецке, Софии, Гаване (в соавторстве с Антонио Кинтаной).
Как бы ни были значительны достижения мастера, его творческие планы всегда идут дальше. Уже весной 1986 года Кербель завершает свою новую большую работу - монумент в честь 100-летия со дня рождения Эрнста Тельмана, ставший центром архитектурного ансамбля одного из рабочих районов Берлина. В 1998 году в Измайлово был открыт памятник Петру I.
Человек прогрессивного мировоззрения, кипучей, неуемной энергии, удивительной работоспособности, Кербель никогда не замыкается в рамки узких интересов. Напряженный труд художника-творца он неизменно сочетает с большой педагогической и общественной деятельностью.
С 1962 года профессор Л.Е.Кербель ведет мастерскую скульптуры в Московском художественном институте имени В.И.Сурикова. Он воспитал плеяду талантливых мастеров, успешно работающих в России и за рубежом. Среди них такие известные скульпторы, как Михаил Переяславец, Александр Рукавишников, Анатолий Бичуков, Владимир Кошелев, Александр Вагнер и другие, а также ученики, ставшие мастерами, из Африки, Китая, Монголии и других стран мира.
На протяжении ряда лет Кербель являлся членом правления Советского фонда культуры, правления Союза художников РСФСР, президиума Госгражданстроя СССР, председателем Художественно-экспертного совета Министерства культуры РСФСР, входил в состав ряда других советов и жюри. В настоящее время он - сопредседатель правления ЦДРИ, член совета ветеранов Северного флота. Лев Ефимович - один из организаторов студии Верещагина, член художественного совета студии имени М. Б. Грекова.
Лев Ефимович Кербель - Герой Социалистического Труда, Народный художник СССР и РСФСР, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, лауреат премии имени Гете (Германия), вице-президент и действительный член Российской академии художеств. Он награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Дружбы народов, "За заслуги перед Отечеством" III степени, многими медалями, в том числе "За оборону Москвы", "За оборону Советского Заполярья", "За взятие Берлина", а также наградами Израиля, Шри Ланки, Германии.
Л.Е. Кербель - Почетный гражданин городов Смоленск и Полярный.
Свободного времени у него почти нет. Но когда удается отдохнуть, Лев Ефимович предпочитает поездки на природу, в лес. Любит собирать грибы, ягоды.
Лев Кербель (07.11.1917-14.08.2003) создал более 70 памятников, установленных в России и за рубежом. В частности, Кербель является автором монумента героям-подводникам затонувшего атомохода "Курск" в Москве. Широко известны созданные Кербелем памятники Кораблестроителям у Речного вокзала в Москве, профессору И. М. Сеченову, маршалу Ф. И. Толбухину, ополченцам Фрунзенского района Москвы, медикам - героям Великой Отечественной войны в Москве, татарскому поэту Габдулле Тукаю - в Казани, основоположнику башкирской литературы Мажиту Гафури и мемориальный комплекс в память подвигов А. Матросова и М. Губайдуллина - в Уфе.
Памятник первому премьер-министру Республики Шри Ланка Соломону Бандаранаике - в Коломбо, скульптурное оформление храма Santa Maria de Cervellon в Мадриде, Монумент в ознаменование 600-летия города Калуги, памятник мирным жителям города Рудня Смоленской области, погибшим от рук фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, многие другие. Среди его работ - целый ряд надгробных памятников: С. Бондарчуку, Э. Тиссе, Е. Фурцевой, М. Бабановой, Б. Лавреневу, адмиралу Головко, дважды Герою Советского Союза Драгунскому, Д. Ойстраху и многим других известным деятелям.
Творческие достижения скульптора связаны с многолетней работой над образом Карла Маркса. Сегодня трудно представить площадь Свердлова в Москве и центр германского города Карл-Маркс-Штадт без памятников Марксу, созданных Кербелем. Торжественное открытие памятника в Москве состоялось 29 октября 1961 года при участии зарубежных гостей, представляющих коммунистические и рабочие партии всего мира. За эту работу Кербель был удостоен Ленинской премии.
За памятник Марксу, сооруженный в 1971 году в городе Карл-Маркс-Штадте, Лев Кербель был награжден правительством ГДР орденом Карла Маркса, а Академия художеств СССР присудила скульптору золотую медаль.
Среди портретов, созданных Кербелем, - Герои Социалистического Труда колхозницы П. А. Малинина и К. П. Мухтарова, крановщица Мария Попова, дважды Герой СССР В. С. Петров, космонавты Ю. А. Гагарин, А. Г. Николаев, П. Р. Попович, А. С. Елисеев, писатели Б. А. Лавренев и Чингиз Айтматов, поэт Расул Гамзатов, композитор Т. Н. Хренников, художник Ф. П. Решетников, лауреат международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами" Джеймс Эндикотт, итальянский скульптор Джакомо Манц, канадский поэт Джо Уоллес, негритянская певица Пиана Пэнере, а также Фидель Кастро.
На протяжении всей своей творческой жизни Лев Кербель работает над образом Ленина. Лениниана Кербеля включает портреты вождя, композиции на темы революционной борьбы народа, многочисленные монументальные произведения. По проектам Л. Е. Кербеля сооружены памятники В. И. Ленину в Москве, Смоленске, Горках Ленинских, Кемерове, Полтаве, Сыктывкаре, Липецке, Софии, Гаване (в соавторстве с Антонио Кинтаной).
Весной 1986 года Кербель завершает свою новую большую работу - монумент в честь 100-летия со дня рождения Эрнста Тельмана, ставший центром архитектурного ансамбля одного из рабочих районов Берлина. В 1998 году в Измайлово был открыт памятник Петру I.
С 1962 года профессор Л. Е. Кербель ведет мастерскую скульптуры в Московском художественном институте имени В. И. Сурикова. Он воспитал плеяду талантливых мастеров, успешно работающих в России и за рубежом. Среди них такие известные скульпторы, как Михаил Переяславец, Александр Рукавишников, Анатолий Бичуков, Владимир Кошелев, Александр Вагнер и другие, а также ученики, ставшие мастерами, из Африки, Китая, Монголии и других стран мира.
На протяжении многих лет Лев Кербель являлся членом правления Советского фонда культуры, правления Союза художников РСФСР, президиума Госгражданстроя СССР, председателем Художественно-экспертного совета Министерства культуры РСФСР, входил в состав ряда других советов и жюри. В настоящее время он - сопредседатель правления ЦДРИ, член совета ветеранов Северного флота. Лев Ефимович - один из организаторов студии Верещагина, член художественного совета студии имени М. Б. Грекова.
Лев Ефимович Кербель - Герой Социалистического Труда, Народный художник СССР и РСФСР, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, лауреат премии имени Гете (Германия), вице-президент и действительный член Российской академии художеств. Он награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Дружбы народов, "За заслуги перед Отечеством" III степени, многими медалями, в том числе "За оборону Москвы", "За оборону Советского Заполярья", "За взятие Берлина", а также наградами Израиля, Шри Ланки, Германии.
Кербель - Почетный гражданин городов Смоленск и Полярный. До последнего времени жил и работал в Москве.
Лев Ефи́мович Ке́рбель (25 октября (7 ноября ) - 14 августа , Москва) - советский и российский скульптор , педагог, профессор. Вице-президент Академии художеств СССР с по 2003 год .
Л. Е. Кербель родился 25 октября (7 ноября) 1917 года в небольшом селе Семёновка Черниговской губернии Российской республики . Отец будущего скульптора - Ефим Абрамович (1889-1953), работал приказчиком, после Октябрьской революции вступил в РКП(б) , служил в системе Росснабсбыта; мать - Злата Иосифовна (1894-1965), домохозяйка.
Интерес и явные способности к художественному творчеству у Льва Ефимовича открылись ещё в раннем детстве, в возрасте около 6 лет. Будущий скульптор вспоминал это так:
В школе Кербель продолжал заниматься искусством, особенно лепкой. На одном из школьных конкурсов детского творчества он получил первую премию в виде фотоаппарата «Фотокор № 1 » за шуточную глиняную композицию «У самовара я и моя Маша». Первое серьёзное признание своего художественного таланта Лев Ефимович ощутил в 9-м классе (1933 год), когда барельеф с изображением В. И. Ленина его работы был высоко оценён на областном этапе олимпиады художественной самодеятельности. Этот творческий успех в дальнейшем сыграл важную роль в жизни молодого Кербеля, именно тогда он твердо решил стать профессиональным скульптором. По окончании Львом средней школы Смоленские областной отдел народного образования и областной комитет ВЛКСМ направили ходатайства в НКП РСФСР с просьбой оказать помощь юноше в получении высшего художественного образования. В итоге в ведомстве посчитали необходимым пригласить молодого человека в Москву .
Л. Е. Кербель - автор более 50 памятников и мемориалов, установленных во многих отечественных городах и за рубежом. Им создано большое количество скульптур выдающихся деятелей коммунистической партии , советского государства , военачальникам , героям Советского Союза и Социалистического Труда . Совместно с вице-президентом Академии художеств М. Г. Манизером Кербель выполнял посмертную маску И. В. Сталина .
На всех этапах своего творчества Л. Е. Кербель реализовывал принципы коммунистической идеологии в искусстве . Например, в работах «Трудовые резервы », рельефах «Парад победы », «Слушают Ленина» (гипс), - ; Сталинская премия первой степени (1950); портретах космонавтов ; дважды Героя Советского Союза В. С. Петрова (мрамор , 1951), Героя Социалистического Труда К. П. Мухтаровой (мрамор, ), Дж. Эндикотта (бронза , ) - все в Третьяковской галерее .
Лев Кербель неустанно работал над образом В. И. Ленина , занимавшим ведущее место в иерархии жанров социалистического реализма . Лениниана Кербеля необычайно многообразна. Она состоит из всевозможных портретов вождя и монументов, включающих композиции на революционные темы. По его проектам были поставлены памятники В. И. Ленину в Москве на Октябрьской площади, Смоленске , Горках Ленинских , Кемерове , Краснознаменске Московской области , Полтаве , Сыктывкаре , Липецке , Софии , Гаване (в соавторстве с Антонио Кинтаной) и других местах. Сейчас часть из них демонтирована.
Другим важным социальным заказом стал для Кербеля образ Карла Маркса . Памятники на площади Свердлова в Москве (Ленинская премия , 1962) и в центре немецкого города Карл-Маркс-Штадта , за который он был награждён правительством ГДР орденом Карла Маркса , а АХ СССР присудила скульптору Золотую медаль.
В 1976 году Советское правительство передало в дар республике Шри-Ланка монумент Соломона Бандаранаике работы Кербеля .
Особое место среди работ Л. Е. Кербеля занимают надгробные камни и монументы. Это памятники С. Ф. Бондарчуку (в конце 2012 года перенесено на территорию киноконцерна Мосфильм в качестве самостоятельного памятника), Э. К. Тиссэ , Е. А. Фурцевой , М. И. Бабановой , Б. А. Лавреневу , адмиралу А. Г. Головко , дважды Герою Советского Союза Д. А. Драгунскому , Д. Ф. Ойстраху и многим других известным деятелям.
Как бы ни были значительны достижения мастера, его творческие планы всегда шли дальше. Весной 1986 года Кербель завершил свою новую большую работу - монумент в честь 100-летия со дня рождения Эрнста Тельмана , ставший центром архитектурного ансамбля одного из рабочих районов Берлина . В 1998 году в Измайлове был открыт памятник Петру I .
«Миша, мне стыдно признаться. Я читаю каждый день газеты, некрологи - кого из братвы подстрелили. И когда я вижу, что кого-то подстрелили, я радуюсь, потому что я знаю, что братва придет ко мне и закажет надгробный памятник».
Скульптор Лев Кербель. Из интервью художника Михаила Шемякина .
Кербель состоял во многих общественных организациях . Он являлся членом правления Советского фонда культуры, правления Союза художников РСФСР , президиума Госгражданстроя СССР, председателем Художественно-экспертного совета Министерства культуры РСФСР, входил в состав различных советов и жюри .
Следует отметить, что он допускал копирование своих работ, выдавая их за оригиналы. Так, последняя его работа - памятник Петру I перед штабом Балтийского флота в Калининграде , установленная к 300-летию Российского флота , оказался копией памятника, установленного в Москве в 1998 году .
Сайт «Герои Страны ».
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n"ai pas L"honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
.jpg)