Закрывались книжные магазины, запрещалось продавать любые книги, кроме цитатника Мао, который стал средством не только идеологической, но и физической борьбы. Было зафиксировано множество случаев, когда книгой в твердой обложке до смерти забивали видных деятелей партии, выбивая из них таким образом «буржуазный яд».

В театре выходили только «революционные оперы из современной жизни», написанные женой Мао Цзян Цин. Таким образом осуществлялась кампания за «социалистическое перевоспитание».

Мао Цзэдун и Цзян Цин. (wikipedia.org)

Были сожжены все декорации и костюмы спектаклей Пекинской оперы. Сжигались монастыри и храмы, была снесена часть Великой китайской стены. Последнее было объяснено нехваткой кирпичей для «более необходимых» свинарников.

Транскрипт

2 Л. П. Делюсин «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ» Москва 1967

3 327.1 Д29 СОДЕРЖАНИЕ Начало «культурной революции» 4 Хунвэйбины выходят на сцену 15 Сопротивление политике группы Мао Цзэ-дуна.. 22 Истоки и цели «культурной резолюции» Лев Петрович ДЕЛЮСИН «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ Редактор В. Л. Шибаев Художник А. П. Кузнецов Художественный редактор Е. Е. Соколов Технический редактор Л. С. Ковалевская Корректор С. П. Ткаченко 1-6-3

4 В начале 1966 года антиленинская, авантюристическая политика Мао Цзэ-дуна и его группы ввергла китайское общество в состояние хаоса, смуты и беспорядков. По инициативе самого Мао Цзэ-дуна была развернута широкая политическая кампания, именуемая «великой пролетарской культурной революцией». Эта шумная кампания, которая не имеет никакого отношения ни к пролетариату, ни к культуре, есть свидетельство внутриполитического кризиса, назревавшего в течение нескольких лет в руководстве КПК. Она логическое следствие полного банкротства антинародной, антисоциалистической линии Мао Цзэ-дуна и его группы, которая завела китайское общество в тупик, оказалась перед угрозой потери власти и теперь пытается спасти свое положение насильственным путем. По своему социальному значению «культурная революция» это военно-политический переворот антиконституционного, антипартийного характера. Своеобразие этого переворота состоит в том, что он осуществляется правящей военно-бюрократической верхушкой во главе с Мао Цзэ-дуном, авторитет которого стал падать в результате очевидных провалов как во внутренней, так и во внешней политике. В ходе «культурной революции» Мао Цзэ-дун и его группа, опираясь на умственно незрелую и политически наивную учащуюся молодежь, а главным образом на армию и органы безопасности, вершат расправу над партийными, профсоюзными и комсомольскими организациями, физически уничтожают многих коммунистов, не согласных с авантюристическим курсом маоцзэдуновской группировки. «Культурная революция» уже нанесла серьезный удар по социалистическим завоеваниям китайского народа, сильно замедлила его движение по пути социального и экономического прогресса. В ходе этой кампании дискредитируются светлые идеалы человечества: идеи социализма, дружбы народов, мира и гуманизма. И неслучайно поэтому, что подавляющее большинство коммунистических и рабочих партий 3

5 мира решительно осудило действия группы Мао Цзэ-дуна как не имеющие ничего общего ни с марксизмом-ленинизмом, ни с пролетарским интернационализмом. Так, в решениях декабрьского Пленума ЦК КПСС (1966 г.) была поставлена задача решительно разоблачать антиленинские взгляды и великодержавный, националистический курс группы Мао Цзэ-дуна, давать решительный отпор ее раскольническим действиям, усиливать борьбу в защиту марксизма-ленинизма, генеральной линии, выработанной Московскими Совещаниями 1957 и 1960 годов. В Тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции» указывается: «Группа Мао Цзэдуна стала осуществлять линию, в которой слились мелкобуржуазный авантюризм и великодержавный шовинизм, прикрываемые «левой» фразой, открыто вступила на путь подрыва единства социалистического содружества, раскола мирового коммунистического движения. Авантюристический курс группы Мао Цзэ-дуна привел к резкому ослаблению позиций Коммунистической партии, рабочего класса Китая, к разгулу мелкобуржуазной, анархистской стихии. Создалась серьезная угроза социалистическим завоеваниям в Китае». Начало «культурной революции» Первые признаки надвигающейся «культурной революции» появились в стране задолго до ее официального начала. Еще в 1962 году Мао Цзэ-дун стал вдруг проявлять беспокойство о том, что в Китае ослабевает и затухает классовая борьба. Но, видимо, из-за того, что эта установка не отвечала сложившемуся у других руководителей КПК представлению о внутреннем положении в стране, она натолкнулась на скрытое противодействие. В 1963 году в Китае проводилась кампания по пересмотру театрального репертуара в сторону его «революционизации» в духе идей Мао Цзэ-дуна. Сейчас эта кампания считается «фактическим началом великой пролетарской культурной революции», поскольку инициатором театральной реформы выступили Мао Цзэ-дун и его супруга. Тем не менее мало кто мог тогда предполагать, что эта реформа призвана разрешить вопрос о «сохранении в Китае пролетарской власти», как указывала четыре года спустя китайская печать. Еще одним сигналом, возвестившим начало «культурной революции». китайская печать считает статью Яо Вэнь-юаня, опубликованную в ноябре 1965 года в шанхайской газете «Вэньхуэй бао». Статья содержала крити- 4

6 ку драмы известного историка и драматурга У Ханя «Разжалование Хай Жуя». В этой пьесе автор рисовал образ высокопоставленного чиновника, жившего в XVI веке, в эпоху династии Мин. Хай Жуй был несогласен с крайне жестокой политикой императора в отношении народных масс, осуждал ее и выступал за ослабление гнета, в защиту крестьян. В частности, обращаясь к императору, Хай Жуй говорил: «Раньше ты еще делал кое-что хорошее, а что ты делаешь теперь? Исправь ошибки, дай народу жить в счастье. Ты совершил слишком много ошибок, а считаешь, что во всем прав и потому отвергаешь критику». Опубликование в 1961 году этой пьесы вызвало оживленную дискуссию среди историков, философов и литераторов Китая. Статья Яо Вэньюаня положила конец этим наукообразным спорам. Яо Вэнь-юань поставил точки над «и», заявив со всей определенностью, что историей в драме и не пахнет, что речь идет не об историческом сюжете, а о современных делах, а именно о нападках на линию Мао Цзэ-дуна. Яо Вэнь-юань предъявил У Ханю прямое политическое обвинение, назвав его сторонником и защитником так называемых «правых оппортунистов», которые были осуждены в 1959 году за несогласие с политикой большого скачка, народных коммун и малой металлургии. Яо Вэнь-юань приписывал У Ханю стремление «возродить преступное господство помещиков и кулаков». У Хань был обвинен в «призыве к китайским крестьянам отказаться от народных коммун и вернуться к единоличному хозяйству». Статья Яо Вэнь-юаня была перепечатана органом ЦК КПК «Жэньминь жибао» и другими центральными газетами и журналами. В пропаганде ей придавалось значение директивного документа. Этому способствовали слухи о том, что она написана и опубликована по прямому указанию самого Мао Цзэ-дуна. Политическое звучание этой статьи усиливалось и тем, что ее автор был ответственным работником Главного политического управления Народно-освободительной армий Китая. И это было не случайно. Начиная с весны 1966 года центральный орган армии газета «Цзефанцзюнь бао» стал выступать со статьями, носящими директивный характер, оттесняя на задний план партийный орган газету «Жэньминь жибао». Именно газета «Цзефанцзюнь бао» первой указала на то, что на культурном фронте в Китае действует «антипартийная, антисоциалистическая черная линия», которую необходимо «до конца искоренить». Основная роль в искоренении этой «черной линии» возлагалась на армию, ибо, как подчеркивала «Цзефанцзюнь бао» 18 апреля 1966 года, именно «армия является основным орудием диктатуры пролетариата». И хотя эта газета писала о литературе и искусстве, о культуре, ее передовые статьи преследовали чисто политические цели поднять значение армии в общественной жизни Китая и особенно в области идеологии. Армия выступила как претендент на роль защитника и пропагандиста идей Мао Цзэ-дуна, книги которого были объявлены «высочайшими директивами». Культурный фронт был всего лишь плацдармом для развертывания наступления в защиту идей Мао Цзэ-дуна на политическом фронте против лиц, недовольных его политикой. В начале мая 1966 года эта газета прямо указала, что «большая полемика, которая ныне развернулась на культурном фронте, это отнюдь не вопрос о нескольких статьях,

7 пьесах или кинофильмах и не какая-нибудь научная дискуссия, а исключительно острая классовая борьба, борьба большого принципиального значения в защиту идей Мао Цзэ-дуна... Это ключевой вопрос углубления и развития социалистической революции в нашей стране на данном этапе, вопрос, связанный с ситуацией в целом, это первостепенное дело, касающееся судьбы и будущего нашей партии и государства, а также первостепенное дело, касающееся мировой революции». Газета намекала на то, что в рядах партии имеются некие лица, которые пользуются властью, рядятся в тогу последователей идей Мао Цзэ-дуна, а на самом деле «оказывают сопротивление партийному руководству и с помощью имеющихся в их распоряжении средств занимаются антипартийными, антисоциалистическими преступными махинациями». Характерно, что имена этих «преступников» не назывались, и китайская общественность могла лишь строить догадки о том, кто же угрожает социализму в Китае. Не конкретизировалась и суть «преступных махинаций», что также создавало почву для самых противоречивых спекуляций. Армейский орган призывал к повышению бдительности, но не указывал, против кого именно нужно было ее повышать, а между тем провозглашалась не просто борьба, а «борьба не на жизнь, а на смерть». «Преступникам» вменялась в вину связь «с международным антикитайским хором империализма, современного ревизионизма и реакции всех стран». Такого рода нагнетание страха, запугивание китайского народа неслыханными опасностями, которые якобы ему угрожают, плохо сочетались с заявлениями китайских газет и руководителей КПК о том, что в стране сложилась- прекрасная благоприятная обстановка, что на международном фронте китайская дипломатия одерживает одну блестящую победу за другой и что внутри КПК крепнет монолитное единство, сплоченность вокруг Мао Цзэ-дуна. Непонятным было и то, что еще вчера газеты говорили о крупных исторических успехах социализма, о том, что вопрос «кто кого» решен в Китае в пользу социализма, а теперь они заявляли, что Китаю угрожает реальная опасность «реставрации капитализма». Вскоре было названо имя конкретного носителя бед, угрожавших Китаю. Им оказался Дэн То один из секретарей Пекинского горкома КПК, бывший главный редактор «Жэньминь жибао». Он был заклеймен как «заправила черного притона», который «бешено проводил антипартийную, антисоциалистическую, правооппортунистическую, то есть ревизионистскую линию, выступал рупором реакционных классов и правых оппортунистов в их нападках на партию». Осуждение Дэн То и его друзей положило начало новому этапу «культурной революции». Она все больше стала приобб

8 ретать характер политической кампании. Китайская печать, правда, уверяла, что Дэн То и его друзья всего лишь «бумажные тигры», что «стоит только вытащить их на солнышко, как вскрывается их природа и они рассыпаются». Но и тон критической кампании, и постоянные напоминания о том, чго борьба против Дэн То «это крайне острая классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, борьба не на жизнь, а на смерть», свидетельствовали о том, что дело обстоит гораздо серьезнее. В статьях, публикуемых в «Цзефанцзюнь бао», стали все чаще появляться намеки на то, что у Дэн То есть покровители, которые в свое время будут выведены на чистую воду. Газеты стали вспоминать о венгерских событиях 1956 года, заявлять о том, что «деятельность литераторов-ревизионистов является прелюдией к контрреволюционной реставрации», что если не бороться с «черной линией», то якобы «диктатура пролетариата будет сломлена, исчезнет народная Поднебесная 1 и Китай изменит свой цвет, будет реставрирован капитализм». Летом 1966 года Китай был потрясен сенсационным сообщением о том, что в Пекинском университете свила контрреволюционное гнездо группа монархистов во главе с ректором и секретарем парткома университета Лу Пином. Последний также обвинялся в попытках очернить идеи Мао Цзэдуна и в стремлении реставрировать капитализм. Среди обвинений, предъявленных Лу Пину, фигурировали и такие: в 1962 году он осмелился открыто говорить о необходимости изучения опыта Советского Союза, мотивируя это тем, что «несмотря на ревизионизм, СССР имеет огромные достижения в науке и технике, что выразилось в успехах в деле завоевания космоса». Об этих «преступлениях» было объявлено в написанной студентами стенной газете «больших иероглифов» («дацзыбао»). Этот донос студентов был назван Мао Цзэ-дуном «первой в стране марксистско-ленинской дацзыбао». Позднее выяснилось, что решение о широкой пропаганде этой «дацзыбао» было принято Мао Цзэ-дуном единолично, вопреки мнению ряда других руководителей КПК. В опубликованной на XI пленуме ЦК КПК «дацзыбао» «Огонь по штабу», написанной, на этот раз самим Мао Цзэ-дуном, он жаловался на то, что не все слушаются его указаний и что «некоторые руководящие товарищи в центре и на местах идут в совершенно противоположном направлении». Борьба против Лу Пина и других руководителей и профессоров Пекинского университета вылилась в дикую кампанию расправы с «противниками Мао Цзэ-дуна». Очевидцы рассказывают о том, что митинги студентов, посвященные осуждению Лу Пина, перерастали в погромы. Членовуниверситетского парткома и профессоров избивали. Их, как бревна, волокли по лестницам, ударами сваливали на пол, на головы одевали колпаки позора. В письме из Китая свидетель такой расправы писал: «На голову критикуемому надевают бумажный колпак или же канцелярскую корзину для использованной бумати. На колпаках, корзинах, а также на плакате, который прикрепляется на грудь, пишутся обвинения. В таком виде критикуемый, стоя или на коленях, предстает перед разъяренной толпой или собранием, причем каждый присутствующий стремится оскорбить его (толкнуть, схватить за руку, а то и ударить). Ораторы, выступления которых то и дело прерываются возгласами участников митинга или собрания: «За- 1 Поднебесная традиционное образное название Китая. 7

9 щитим Мао Цзэ-дуна!», «Защитим ЦК КПК!», «Выметем дочиста ревизионистскую нечисть!» и т. п., перечисляют все грехи критикуемого. Ему самому слова не дается, и он должен молча (иногда в течение двух и более часов) воспринимать «критику». Если же он теряет над собой власть и начинает рыдать, то его снова облачают в дурацкий колпак, и все начинается сначала». «Разоблачение» ректора и секретаря парткома Пекинского университета Лу Пина послужило поводом для реорганизации Пекинского горкома КПК. Интересно, что при этом о снятии Пын Чжэня, первого секретаря столичного горкома, официально даже не упоминалось. Говорилось лишь о назначении нового первого секретаря Ли Сюэ-фына. Реорганизация Пекинского горкома сопровождалась шумной пропагандистской кампанией. Пекинский горком обвинялся в «сопротивлении великой пролетарской культурной революции», в «зажиме и преследовании всех пролетарских революционеров, отстаивавших правильную линию товарища Мао Цзэ-дуна», в попытках «замены диктатуры пролетариата диктатурой буржуазии», «в «выступлении против изучения и применения трудов товарища Мао Цзэ-дуна о связи с практикой», в «подготовке общественного мнения для реставрации капитализма и в свержении власти пролетариата» и т. д. По словам журнала «Хунци» (июль, 1966 г.), работники столичного горкома «подавляли и преследовали всех тех рабочих, крестьян, солдат и революционных кадровых работников, которые слушаются председателя Мао Цзэ-дуна и действуют по его указаниям». События в Пекине послужили началом массовых разоблачений и чисток по всей стране. Под обстрел попали прежде всего работники отделов агитации и пропаганды, газет и журналов, преподаватели университетов и институтов. Всем им предъявлялось одно стандартное обвинение «выступление против идей Мао Цзэ-дуна». Это рассматривалось как самый страшный грех, ибо, по заявлению газеты «Жэньминь жибао», «подход к идеям Мао Цзэ-дуна является критерием при определении, кто подлинный революционер, а кто псевдореволюционер или контрреволюционер, кто марксист-ленинец, а кто ревизионист. Как в настоящем, так и в будущем тот, кто выступает против идей Мао Цзэ-дуна, является смертельным врагом революции, смертельным врагом народа». Лозунг «защитим идеи Мао Цзэ-дуна» стал таким образом одним из главных лозунгов «великой революции». Вскоре опале подвергся бывший заместитель заведующего отделом агитации и (Пропаганды ЦК КПК Чжоу Ян. Еще недавно он был известен тем, что рьяно проповедовал идеи Мао Цзэ-дуна, прославлял его имя, а теперь оказалось, что на протяжении многих лет, начиная с 30-х годов, он только тем и занимался, что подкладывал мину под идеи Мао Цзэдуна, пытался ослабить его влияние на развитие литературы и искусства Китая. Чжоу Ян обвинялся в том, что он руководствовался «в области литературы и искусства идеями русских буржуазных литературных критиков Белинского, Добролюбова и Чернышевского, а в области театра системой Станиславского». В 1961 году на совещании деятелей литературы и искусства в Пекине он якобы заявил о том, что «литература и искусство должны служить народу всей страны», а это, по мнению журнала «Хунци», «есть проявление «ревизионистской черной линии». 8

10 Обвинения в проведении «черной ревизионистской линии» были брошены в адрес многих деятелей литературы, искусства и культуры, большинство из которых прошло сквозь тяжелые испытания антияпонской и народно-освободительной войны, против тех, кто, невзирая на террор, на репрессии гомицьдановской охранки, тесно связал свою судьбу с делом китайской революции, с судьбой Коммунистической партии Китая. Многие из них стремились лишь не доводить восхваление и возвеличивание Мао Цзэ-дуна до смешного абсурда. Но в условиях культа Мао Цзэ-дуна и это квалифицировалось как тягчайшее преступление. Непонятно одно: если верить заявлениям приближенных Мао Цзэ-дуна, то большинство руководителей КПК в течение 17 лет после образования КНР проводили «черную» антимаоцзэдуновскую линию, а «прозорливый» Мао не замечал этого. Здесь явно не вяжутся концы с концами. Инициаторы и руководители «культурной революции», среди которых на первый план все больше выдвигался ми-. нистр обороны КНР Линь Бяо, чье имя стало неизменно появляться рядом с именем Мао Цзэ-дуна, не ограничивались критикой и осуждением идейных противников Мао Цзэ-дуна. Летом 1966 года в газетах появились обращения к учащейся молодежи не оставаться в стороне от «культурной революции». Газета «Жэньминь жибао» 1 июня 1966 года обратилась с призывом поднять детей на активное участие в «культурной революции». «Мы должны, писала газета, организовать и поощрять детей на активное участие в нынешней великой социалистической культурной революции, чтобы они получили закалку в этой острой ожесточенной классовой борьбе и усилили иммунитет». Газета отмечала, что борьба между пролетариатом и буржуазией, между путями социализма и капитализма «существует не только в школьном воспитании детей, но и в воспитании детей дошкольного возраста». Газета «Жэньминь жибао» призывала «воспитывать детей так, чтобы они»никогда не забывали о классовой борьбу никогда не забывали о диктатуре пролетариата, никогда не забывали ставить на первое место политику и никогда не забывали высоко держать красное знамя идей Мао Цзэ-дуна, и чтобы они хорошо читали книги председателя Мао, слушали его, серьезно следовали его указаниям, стали его хорошими детьми и с детства шли по революционному пути». Китайские школьники восприняли эти слова как указание к немедленным действиям. 6 июня 1966 года учащиеся женской средней школы. Пекина обратились с письмом на имя ЦК КПК и председателя Мао, в котором писали, что, «преисполненные революционным порывом и желая выразить свою последовательную революционность», они предлагают полностью разбить старую систему просвещения. В письме говорилось, что «многие школьники учатся не во имя революции, а для того, чтобы поступить в институты, копаются в книжных кучах, не интересуются политикой». Пекинские школьницы полагали, что подобного рода «буржуазные реакционные мысли порождаются существующей системой экзаменов», которая, по их мнению, «служила интересам реставрации капитализма, играла на руку буржуазным элементам». Исходя из этого, школьницы выдвинули предложение: во-первых, ликвидировать систему экзаменов, во-вторых, оканчивающим средние школы вливаться непосредственно в ряды рабочих, крестьян и солдат. Откладывать это дело до окончания

11 вуза они считали опасным, «поскольку к тому времени у юношей и девушек может сложиться индивидуальное мировоззрение, которое трудно будет изменить»; в-третьих, если в этом году и есть необходимость принимать в вузы студентов, то пусть их отбор производит непосредственно партия. Нет особой нужды доказывать, что это движение школьников, направленное против учителей, против экзаменов, было инспирировано сверху. Об этом, в частности, свидетельствует однообразие формулировок, содержащихся в письмах и в устных выступлениях школьников разных городов страны. Предложение школьников было очень быстро принято, и это лишний раз доказывает, что их «инициатива» планировалась заранее. 13 июня 1966 года ЦК КПК совместно с Государственным Советом КНР постановил провести реформу системы просвещения и набора в вузы «в целях последовательного осуществления культурной революции». Набор в вузы в связи с этим был отложен на полгода (впоследствии этот срок был продлен). Вскоре было принято решение о временном прекращении занятий в школах и в вузах. Таким образом, к лету 1966 года в Китае образовалась огромная армия совершенно ничем не занятых детей и подростков, которых можно было при дополнительной обработке и организации натравить на тех, кто был неугоден «великому вождю» и его «верному соратнику» Линь Бяо. Китайская печать продолжала публиковать сенсационные разоблачения. Один за другим, все большими группами вскрывались и разоблачались «враги социализма, вынашивавшие в течение многих лет мечты о реставрации капитализма». В их разряд были зачислены все крупнейшие писатели, художники, композиторы, артисты, историки, экономисты и философы. Новый толчок «культурной революции» был дан XI пленумом ЦК КПК, состоявшимся в августе 1966 года, который пропагандировался как событие «огромной исторической важности». Пленум официально закрепил великодержавный антиленинский курс Мао Цзэ-дуна и его группы, направленный против единства стран социализма, всего мирового коммунистического движения. Важность пленума подчеркивалась и тем, что он собрался после четырехлетнего перерыва. Такой длительный перерыв сам по себе был нарушением Устава КПК, принятого на VIII съезде партии осенью 1956 года. Значение XI пленума по мнению китайской печати состояло в том, что он официально закрепил учение Мао Цзэ-дуна как идеологическую основу деятельности всей партии, отодвинув на задний план и совершенно вытеснив марксизм-ленинизм. Это также было нарушением Устава КПК, принятого на VIII съезде. К началу работы XI пленума ЦК КПК перед китайским народом и Коммунистической партией Китая стояло много 10

12 проблем, которые требовали безотлагательного решения. И прежде всего это были проблемы преодоления губительных последствий политики большого скачка и народных коммун. Китайские коммунисты стояли перед вопросом, каким путем, какими методами развивать дальше народное хозяйство страны. Предметом обсуждения мог стать и вопрос о внешнеполитических провалах КНР, которые сильно подорвали престиж и авторитет Китая на международной арене. Пойдет ли Китай по пути сотрудничества с социалистическими государствами или же будет и дальше проводить курс на самоизоляцию? Вернется ли Коммунистическая партия Китая на путь единства и сплоченности с другими коммунистическими партиями или же будет и дальше продолжать свою раскольническую деятельность? Все эти вопросы не могли не волновать китайских коммунистов, весь китайский народ. Но Мао Цзэ-дуна и его группу эти вопросы если и волновали, то совсем в" другом смысле. Они беспокоили его лишь в той степени, в какой отвечали интересам удержания власти и дальнейшего раздувания культа личности Мао Цзэ-дуна. Накануне пленума 1 августа 1966 года в передовых статьях в газете «Цзефанцзюнь бао» и «Жэньминь жибао» было объявлено о «новых указаниях» Мао Цзэ-дуна. «Новые указания» подчеркивали возрастание роли армии во всей общественно-политической жизни страны. Перед армией ставилась задача усилить «работу среди масс и принимать участие в движении за социалистическое воспитание на заводах, фабриках, в деревне». С другой стороны, все предприятия и учреждения обязаны были «брать пример с армии», превратив всю страну в «школу революционизирования, подобную Народно-освободительной армии». Новые указания характеризовались как «программа последовательного завершения социалистической революции и перехода к коммунизму в Китае, а также программа осуществления в будущем коммунизма во всем мире». В указаниях была вновь повторена установка Мао об ускоренном построении в Китае коммунизма методом большого скачка и народных коммун. Вновь была вытащена на свет идея об «объединении в одно целое промышленности, сельского хозяйства, военного дела, образования и торговли», как это было в период создания народных коммун. По мысли Мао Цзэ-дуна, это должно было привести к ликвидации «трех больших различий» (т. е. различий между городом и деревней, между физическим и умственным трудом, между рабочим и крестьянином). «Идея тов. Мао Цзэ-дуна, писала газета «Цзэфанцзюнь бао», о том, что предприятия всех отраслей должны превратиться в большую революционную школу, в которой зани- 11

13 маются как промышленностью, так и сельским хозяйством, как образованием, так и военным делом, является нашей программой». Таким образом, накануне созыва XI пленума ЦК КПК Мао Цзэ-дун ясно дал понять, что его совершенно не беспокоят губительные последствия политики большого скачка, что он не извлек никаких уроков из провалов своей внутренней и внешней политики и что он снова намерен повторить попытку «досрочного вступления в коммунистическое общество», которое опять оказалось «не за горами». Пленум собрался в обстановке усиленного давления на партийные кадры, в атмосфере обожествления Мао Цзэ-дуна. Участникам пленума журнал «Хунци» открыто заявил о решимости «свергнуть всех, кто выступает против идей Мао Цзэ-дуна, какой бы высокий пост они ни занимали и каким бы «престижем» и «авторитетом» они ни пользовались». Об этом же постоянно твердила армейская газета. Характер решений XI пленума был предопределен заранее он декларировал господствующее положение идей Мао Цзэ-дуна и его самого в Коммунистической партии Китая. Сделать это было тем легче, что оппозиция (а таковая, судя по всему, существовала и имела своих вождей в лице Лю Шао-ци, Дэн Сяопина и Пын Чжэня) формально никогда не отрекалась от идей Мао Цзэ-дуна и при каждом удобном и неудобном случае клялась его именем. XI пленум ЦК КПК прошел под знаком «торжества» Мао Цзэ-дуна над своими реальными и вымышленными противниками. «Самая характерная черта этого пленума, подчеркивал журнал «Хунци», заключается в том, что он высоко поднял великое красное знамя идей Мао Цзэ-дуна, научно разъяснил значение и место идей Мао Цзэ-дуна в истории развития марксизма-ленинизма». И далее журнал безапелляционно заявлял: «В наше время отрыв от идей Мао Цзэ-дуна означает коренной отход от марксизма-ленинизма». Если в рядах КПК до этого и находились люди, сомневающиеся в правильности этого положения, то им оставалось или смириться с мнением журнала, или заранее быть готовым к тому, что их зачислят в разряд «контрреволюционной нечисти». XI пленум опубликовал два документа: «Решение о великой пролетарской культурной революции» и Коммюнике. В Коммюнике подчеркивалось, что работа пленума проходила под непосредственным руководством Мао Цзэ-дуна, а в «Решении» ставилась задача «развертывать среди широких масс рабочих, крестьян, солдат, среди широких масс кадровых работников и интеллигенции движение за творческое изучение и правильное применение произведений Мао, сделать идеи Мао Цзэ-дуна компасом великой пролетарской революции». 12

14 Ни в первом, ни во втором документах нельзя найти ни анализа, ни хотя бы постановки вопросов о путях развитии экономики страны. О народном хозяйстве говорилось в общих словах: «Народное хозяйство продолжает развиваться по здоровому пути... Четыре года подряд собирается хороший урожай. На рынке изобилие товаров, цены стабильны» и т. д. Однако свидетельства очевидцев, побывавших в последние годы в Китае, мягко говоря, не подтверждают той оптимистической картины, которая была нарисована в документах пленума. Основное внимание в документах XI пленума, авторство которых приписывается Мао Цзэ-дуну, было уделено «великой пролетарской культурной революции». Пленум признал, что «культурная революция» встретила сопротивление, сила которого «достаточно мощна и упорна». «Это сопротивление, отмечалось в решении, исходит главным образом от тех, кто стоит у власти, пробрался в партию и идет по пути капитализма, а также от силы привычек старого общества». И опять-таки конкретные имена «злоумышленников» названы не были. Пленум потребовал довести до конца движение за «четыре чистки» (политическую, идеологическую, организационную и экономическую). В целом эта поголовная и всеохватывающая чистка была названа «движением за социалистическое воспитание». На языке Мао Цзэ-дуна «социалистическое воспитание» означало вдалбливание в мозги всего населения его собственных идей. Все партийные организации были разделены на четыре категории: а) стоящие в самых первых рядах, лучшие ученики председателя Мао; б) не понимающие «великой борьбы», не способные руководить ею и потому оказавшиеся в стороне; в) организации, ответственные работники в которых имеют те или иные ошибки; и г) организации, захваченные теми, кто втерся в партию, стоит у власти и идет по пути капитализма. Если верить этой классификации, то компартия Китая, грубо говоря, разделилась к началу XI пленума на три течения: социалистическое (это «любимые ученики» Мао. Представители этого течения, несмотря на смелость в проявлении любви к «великому вождю», оказались не в почете); капиталистическое (это нелюбимые ученики. Они стоят у власти и осуществляют якобы диктатуру буржуазии) и колеблющееся болото (представителям которого не хватает смелости любить Мао Цзэ-дуна). Согласно решениям XI пленума повсеместно должны были быть образованы группы культурной революции, комитеты культурной революции и конференции представителей культурной революции, а также «другие формы организации, созданные массами». Содержался ли здесь намек на отряды 13

15 «красных охранников» или нет, трудно сказать. Во всяком случае, положение о «других формах организации» давало широкий простор для творчества, чем и не замедлили воспользоваться «любимые ученики». По существу, решения пленума в прямом противоречии с Конституцией КНР и Уставом КПК ориентировали людей, преданных Мао Цзэ-дуну, на создание новых органов власти, наделенных широкими полномочиями для осуществления «великой пролетарской культурной революции». Решение предусматривало, что эти органы будут избираться путем всеобщих выборов. Жизнь показала, что это были пустые слова. Разумеется, ни о каких выборах и речи быть не могло в той смуте, которая охватила Китай после XI пленума. По международным вопросам XI пленум ЦК КПК вновь подтвердил отказ руководства КПК от сотрудничества с коммунистическими партиями и антиимпериалистическими силами, не согласными с особой концепцией группы Мао. На пленуме было заявлено и о том, что Мао Цзэ-дун и его сторонники будут и впредь считать своей главной задачей борьбу против Коммунистической партии Советского Союза. Эту борьбу они будут вести бескомпромиссно, «до полного победного конца». Руководство КПК во главе с Мао Цзэ-дуном категорически отвергло даже саму идею о возможности совместных действий в борьбе против американской агрессии во Вьетнаме. Поддержка, оказываемая Советским Союзом вьетнамскому народу, была названа «контрреволюционной и двурушнической», В документах XI пленума был официально подтвержден антисоветский курс, проводимый на протяжении последних лет руководителями КПК. Таким образом, «культурная революция» была непосредственно увязана с усилением антисоветской кампании. Чтобы партия и народ сумели перева ить эту новую антисоветскую стряпню, она была сдобрена вымыслом о мифическом «новом контрреволюционном священном союзе», в котором якобы объединились СССР и Соединенные Штаты Америки. Международное коммунистическое движение единодушно осудило решения XI пленума ЦК КПК как документ, проповедующий раскольническую политику, играющий на руку империалистам, чуждый марксизму-ленинизму. В постановлении декабрьского (1966 г.) Пленума ЦК КПСС указывается: «...решения XI пленума ЦК КПК свидетельствуют о том, что великодержавная, антисоветская политика Мао Цзэ-дуна и его группы вступила в новую, опасную фазу. Курс, который нынешние руководители КПК проводят на международной арене; их политика по отношению к социалистическим странам; враждебная кампания против кашей партии и советского народа и раскольнические дейсг- 14

16 вия в международном коммунистическом движении все это не имеет ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Такая политика, такие действия наносят ущерб интересам социализма, международного рабочего и освободительного движения, социалистическим завоеваниям самого китайского народа и объективно оказывают помощь империализму». Хунвэйбины выходят на сцену После опубликования документов XI пленума ЦК КПК происходит расширение масштабов «культурной революции», связанное с появлением на политической сцене Китая отрядов «красной охраны» (хунвэйбинов). Эти отряды были созданы явно по указаниям приближенных Мао Цзэ-дуна. Усиливается и антисоветский характер «культурной революции». Первые группки «красной охраны» появились в Пекине; уже до XI пленума. Правда, они действовали еще робко, с оглядкой. Они хулиганили, издевались над «крамольниками», заподозренными в недостаточной любви к Мао Цзэ-дуну, но в их поведении еще наблюдалась некоторая неуверенность. Видимо, не все дети и подростки были убеждены в законности этих хулиганских действий. Да и взрослые иногда останавливали их словами: «Зачем вы, ребята, безобразничаете?», «То, что вы творите, ни на что не похоже!», «Вас за это потом по головке не погладят!». Эти замечания, судя по письмам хунвэйбинов, опубликованным в августе 1966 года в «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао», в известной степени охлаждали пыл подростков, особенно тех, которые сохранили еще остатки совести. Но их сомнения были рассеяны самим Мао Цзэ-дуном. 18 августа 1966 года Мао Цзэ-дун на площади Тяньаньмынь устроил смотр «красным охранникам». Описание этого смотра дает «Жэньминь жибао». По ее словам, увидев «великого вождя, великого полководца, великого учителя», юноши и девушки «пришли в восторг, начали прыгать и петь «В открытом море не обойтись без кормчего». Сам Мао Цзэ-дун благословил хунвэйбинов, сказав своему ближайшему соратнику Линь Бяо, что «это очень большое движение. Оно поистине мобилизовало массы. Оно имеет величайшее значение для революционизирования сознания людей всей страны». Не случайным было и то, что Мао Цзэ-дун появился на митинге в военной форме: этим он дал понять, на какие силы опирается и кто за ним стоит. Сам он на митинге не выступал, за него и от его имени говорил министр обороны Линь Бяо. Описание митингов и встреч хунвэйбинов со своим «самым, самым великим командующим» показывает, что все это стихийное проявление верноподданнических чувств, демонстрация «единства между вождем и массами» были тщательно продуманы и спланированы. Возможно, что многие из участников этих манифестаций искренне выражали свои чувства, находясь в состоянии экзальтации и психической неуравновешенности. Но за их спиной работала опытная режиссерская рука. И мало кто из участвовавших в представлении понимал, что ими управляют тонкие нити, приводимые в движение мастерами политических интриг и провокации. Митинг на площади Тяньаньмынь (а за ним последовала целая серия «исторических встреч» вождя со своими юными почитателями) окрылил «красных охранников». Мао Цзэ-дун, освятив своим именем их действия, избавил их от угрызений совести, уверил в полной безнаказанности и 15

17 правомерности их поведения. Их теперь ничто не стесняло, не связывало, не ограничивало. И они начали действовать. Описание их подвигов оживило страницы многих зарубежных газет, ибо никто не мог и представить себе, до какого нравственного одичания можно дойти в нашу эпоху. Невежественные и неопытные юноши и девушки, одурманенные своим «величайшим кормчим», грудью встали на его защиту. Они начали менять старые, традиционные названия улиц и площадей Пекина на «революционные», «антиревизионистские», «антиимпериалистические». Не остались без их внимания и вывески магазинов, ресторанов, парикмахерских, швейных, сапожных и иных, мастерских. Они предложили изменить назначение светофорных сигналов, ибо, по их мнению, «двигаться вперед можно только на красный свет», поскольку «красный цвет это цвет революции, а зеленый символизирует яд». По их требованию из магазинов были убраны одеколон, духи, пудра и другие парфюмерные изделия, которые заключали в себе «опасность буржуазного разложения». Корреспонденты сообщали из Пекина: «Всем носящим узкие брюки и остроносую обувь в двухдневный срок предлагается расширить или укоротить брюки, а из остроносых ботинок, «если жалко выбросить», сделать босоножки. Если по истечении двух дней на ком-либо будут замечены такие брюки и обувь, то прямо на месте брюки будут укорочены, а носки ботинок обрезаны. «Красные охранники» предложили в обязательном порядке украсить все жилые и общественные помещения портретами и изречениями вождя. Портреты Мао Цзэ-дуна и плакаты с цитатами из его статей были вывешены в автобусах, трамваях, троллейбусах. Шоферы и рикши также не были освобождены от этой «идеологической повинности». С особой яростью и с особым ожесточением набросились «любимые ученики Мао» на произведения культуры, литературы и искусства. Книжные магазины получили инструкцию «сохранить только ту литературу, которая соответствует идеям Мао Цзэ-дуна, остальное сжечь! Срок исполнения 72 часа». И запылали огни па улицах Пекина. В костры или в мусорные ящики полетели книги Шекспира и Горького, Пушкина и Гете, Ромэн Роллана и Бальзака. «Революционные учащиеся» не оставили без внимания и музыку. Они потребовали прекратить выпуск и изъять из магазинов грампластинки с записями «феодальных, буржуазных и ревизионистских» произведений. Таковыми были объявлены шедевры Баха, Бетховена, Моцарта, Листа, Шопена, Чайковского, Шостаковича и других. Поход против культуры совпал с новой вспышкой антисоветских демонстраций. В течение нескольких дней организованная и соответствующим образом настроенная толпа подростков и детей, в том числе и воспитанников детских садов, шумела и бесчинствовала у ворот Советского посольства в Пекине. Улица, ведущая к посольству, была заклеена плакатами и лозунгами, призывающими расправиться с советскими ревизионистами. Одна из прокламаций гласила: «Мы расправимся с вами! Сдерем с вас шкуру! Вытянем все жилы, а пепел развеем!» Бесчинства у Советского посольства не были проявлением стихийного возмущения, как это пыталась изобразить китайская пропаганда. В толпе, собравшейся у посольства, находились и взрослые, они дирижировали выкриками, направляли действия толпы. Были расставлены репродукторы, усиливавшие антисоветские выкрики, чтобы навести страх на сотрудников Советского посольства. Полицейские заботливо 16

18 следили за соблюдением порядка. Режиссеры этого антисоветского спектакля не были заинтересованы в присутствии иностранных зрителей. Поэтому в район Советского посольства был затруднен доступ иностранных корреспондентов. «Красные охранники» с благословления организаторов «культурной революции» начали погромы в Пекине. Дома «преступников», т. е. тех, «кто выступает против Мао Цзэдуна», отмечались специальными знаками. Китайская печать настойчиво и систематически разъясняла населению страны, партийным организациям, что «красные охранники», «революционные учащиеся» пользуются поддержкой сверху и им нельзя ни в чем препятствовать. Газета «Жэньминь жибао» указывала в передовой статье: «Революционная молодежь и дети Китая являются самыми решительными защитниками и надежными продолжателями пролетарской революции». «Все революционеры, заявила газета «Бэйцзин жибао», должны отбросить никчемную чванливость и искренне стать учениками, скромно учиться у маленьких застрельщиков революции». 23 августа 1966 года газета «Жэньминь жибао» в передовой статье подчеркнула, что «все действия революционных организаций революционных учащихся» «это действия революционные и законные. Кто выступает против революционных действий революционных учащихся, тот идет прямо в разрез с указаниями председателя Мао Цзэ-дуна и нарушает постановление Центрального Комитета партии». Значение этой статьи, опубликованной в центральном органе ЦК КПК, в том, что она без всяких двусмысленностей поставила отряды «красной охраны» над партийными организациями, приказав последним вести себя смирно и послушно. «Партийная организация любого учреждения или района, предписывала «Жэньминь жибао», должна безоговорочно придерживаться линии масс, принимать контроль и критику со стороны народных масс, для нее абсолютно недопустимо отказаться от критики со стороны масс или зажимать ее под каким бы то ни было предлогом». И далее газета обращалась с риторическим вопросом: «Почему нельзя критиковать партийную организацию того или иного учреждения или района, почему нельзя выступать против нее, если она идет вразрез с правильным руководством Центрального Комитета партии во главе с товарищем Мао Цзэ-дуном, идег вразрез с идеями Мао Цзэ-дуна!» Газета прямо подсказывала «красным охранникам», чтобы они, «применяя идеи Мао Цзэ-дуна, смелее критиковали ошибки партийных комитетов», и что для этой цели они «имеют право устраивать уличные шествия и демонстрации, пользуются свободой собраний и митингов, свободой союзов, 17

19 свободой слова и свободой печати». Словом, свобода была предоставлена безграничная, и при этом никакой ответственности, кроме как перед «великим кормчим». Таким образом, «красные охранники» получили огромные права. Они были официально названы ударной силой «культурной революции». Подбадриваемая и подстрекаемая сверху учащаяся молодежь, запугав обывателей, повела атаку на партийные организации. Видимо, на первых порах не все партийные работники осознали, что «красные охранники» действуют по прямому указанию свыше, что отныне именно школьники и студенты наделены высшей властью. В ряде мест партийные комитеты пытались с помощью рабочих и крестьян оказать противодействие юным хулиганам. Но сверху последовал окрик. Газета «Жэньминь жибао» дала недвусмысленный совет: покориться и не сопротивляться! «Ответственные работники некоторых мест, некоторых ведомств, писала «Жэньминь жибао» 11 сентября 1966 года, выискивают различные предлоги, чтобы подавлять массовое движение. Они даже подстрекают часть не понимающих действительного положения рабочих и крестьян на выступления против революционных учащихся, возбуждают антагонизм к революционным учащимся. Наши рабочие и крестьяне должны протереть глаза, повысить бдительность, не позволить никому, ни под каким предлогом, ни в какой форме подстрекать рабочих на борьбу против учащихся». Работам и крестьянам, таким образом, ясно намекнули на то, что поддержка ими парткомов будет считаться незаконной. Руки у «красных охранников» были развязаны, и начался разгром партийных комитетов, комсомольских организаций и профсоюзов. В Пекине, Тяньцзине, Харбине, Ухане, Хэфэе, Сиани, Гуанчжоу, во многих провинциальных и уездных городах Китая «хунвэйбины» врывались в здания комитетов КПК, вытаскивали оттуда секретарей, ответственных работников и требовали от них признания в своих ошибках, в отступлении от идей Мао Цзэ-дуна. И если верить китайской печати, таких оказалось чрезвычайно много. Ведь сперва говорилось о «небольшой горстке», теперь же речь шла уже о довольно многочисленном слое партийных работников, «зараженных ядом ненависти к председателю Мао». Если подсчитать, скольким членам ЦК КПК были предъявлены обвинения в отступничестве, то станет ясно, что группа Мао Цзэ-дуна не обладала в ЦК КПК большинством и поэтому не могла бороться с оппозицией обычным демократическим путем, опираясь на положения Устава КПК, принятого на VIII съезде. Нагнетая атмосферу страха и хаоса в стране, запугивая 18

20 и ошеломляя своими действиями население и партийный актив, хунвэйбины должны были служить средством нажима и давления на «тех, облеченных властью», которые были не согласны с идеями и установками Мао Цзэ-дуна. В начале «культурной революции» имена этих «облеченных властью» не назывались. Обстрелу подвергалось лишь низшее и среднее звено партийных работников. Но постепенно, сперва глухо, в иносказательной форме, а затем все более открыто и громко стали называться конкретные имена «врагов Мао Цзэ-дуна». Ими оказались председатель КНР Лю Шао-ци, который до последнего времени считался «правой рукой Мао Цзэ-дуна» и его преемником, и генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяо-пин. В ноябре 1966 года началась массированная атака против Лю Шао-ци и Дэн Сяо-пина. Теперь уже не оставалось никакого сомнения, что именно они и есть те самые «облеченные властью», они та главная мишень, по которой и вели огонь руководители «культурной революции». Лю Шао-ци был объявлен хунвэйбинами «ревизионистским черным командующим», а Дэн Сяо-пин «главарем номер два». «Красные охранники» Пекинского педагогического института, проявляя осведомленность в закулисных делах руководящего ядра КПК, писали в листовке, что Лю Шао-ци уже давно, чуть ли не до победы народной революции, якобы «мечтал о реставрации капитализма». По приказу Мао Цзэ-дуна с конца 1966 года в китайской печати развернулась кампания против известной книги Лю Шао-ци «О работе коммуниста над собой». Хунвэйбины состязались между собой в красноречии, стремясь переплюнуть друг друга в ругательных эпитетах по адресу этой книги. Некоторые из них доходили до того, что свои отрицательные качества, такие, как лень, распущенность, склонность к раболепию и подхалимажу, высокомерие и спесь по отношению к товарищам, объявляли результатом порочного и разлагающего влияния работы Лю Шао-ци, которая якобы «проповедует растленное буржуазное мировоззрение». Полезно в этой связи напомнить, в каких условиях и по какому поводу Лю Шао-ци выступил со своими лекциями, составившими ту книгу, которая осуждена ныне, спустя 27 лет после своего появления на свет, как «ревизионистская, антимарксистская и идеалистическая». В тот период Мао Цзэ-дун и его сторонники, среди которых главное место занимал Лю Шао-ци, боролись против так называемых «догматиков», к которым причислялся Ван Мин и Бо Гу. Лю Шао-ци был активным участником этой внутрипартийной борьбы, одним из наиболее ревностных проповедников и защитников «идей Мао Цзэ-дуна». Именно он широко пропагандировал формулу об идеях Мао как о «китаизированном марксизме». Именно с целью оказать теоретическую поддержку Мао Цзэ-дуну Лю Шао-ци и выступил в июле 1939 года в институте марксизма-ленинизма в Яньане с серией лекций. В них он пересказывал и популяризировал взгляды Мао Цзэ-дуна, называя последнего «нашим вождем» и часто ссылаясь на него.. Но ирония судьбы такова, что лекции, прочитанные в защиту Мао Цзэ-дуна, осуждающие его врагов, ныне звучат как упрек в его же адрес. Верный слуга и преданный соратник сейчас облаян и обруган мао- 19

21 цзэдуновскими штурмовиками, которые исступленно кричат о своем намерении разбить собачью голову тому, кто закладывал первые кирпичи в пьедестал культа Мао. Конечно, можно понять ярость и возмущение хунвэйбинов, когда они читают следующие фразы из книги Лю Шао-ци: «Они довольствуются зазубриванием отдельных положений и выводов и даже выдают себя за «настоящих» марксистов-ленинцев. Но этих людей никак нельзя назвать настоящими марксистами-ленинцами, их образ действий в корне противоречит марксизму-ленинизму». Естественно, что эти слова воспринимаются сегодня хунвэйбинами как сказанные в их адрес. А разве может не морщиться от злобы Мао Цзэ-дун, читая следующее замечание: «Ничего не смысля в марксизме-ленинизме и лишь жонглируя марксистско-ленинской терминологией, они мнили себя «китайским Марксом», либо «китайским Лениным», строили из себя Маркса и Ленина в партии. Более того, они без зазрения совести требовали от членов нашей партии, чтобы их уважали, как Маркса и Ленина, чтобы их поддерживали как «вождей», чтобы к ним питали верность и любовь». Надо оговориться, что здесь Лю Шао-ци несколько устарел. Сейчас Мао Цзэ-дуну и его приближенным мало, если его только приравняют к классикам марксизма-ленинизма. Ему хочется сидеть не у подножия горы, а на ее вершине. В выступлении перед служащими военной академии соратник Мао Цзэ-дуна Линь Бяо заявил: «Никто и ничто в мире не может заменить идей Мао Цзэ-дуна. Марксистско-ленинских книг очень много, и всех их не прочесть, притом они очень далеки от нас. На 99 процентов мы должны изучать произведения Мао Цзэ-дуна». Предложив покончить с недооценкой идей Мао и осудив «заблуждающихся людей» за их уважение к Советскому Союзу, за недовольство вытеснением марксизма-ленинизма и подменой его маоцзэдунизмом, Линь Бяо заявил: «Председатель Мао намного выше Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина... Такой талант появляется в мире раз в несколько столетий, а в Китае раз в несколько тысячелетий». Но вернемся к злополучной книге Лю Шао-ци, который более чем четверть века назад заявлял, что коммунист не должен хотеть, чтобы «другие угождали ему», что он не должен гнаться за личной славой, «он не должен иметь каких-либо личных целей и корыстных устремлений, идущих вразрез с интересами партии. Он не должен думать только о самом себе и предъявлять партии массу претензий, жалуясь на то, что его не выдвигают и не вознаграждают». Видимо, сегодня книга Лю Шао-ци служит для Мао Цзэ-дуна своеобразным зеркалом, которое объективно и без лести показывает ему внутренние черты его характера. «Наши партийные массы, говорил Лю Шао-ци, не поддержат и не признают своими вождями людей, которым свойственны зазнайство, индивидуальный героизм, самовыпячивание, честолюбие и тщеславие». Лю Шао-ци осуждал и тех, которые «думают только о том, как бы повысить свое положение в партии, и пытаются достичь этой цели путем нанесения ударов и причинения ущерба другим. Они завидуют тем, кто лучше их; думают только о том, как бы оттащить назад опередивших их, не хотят играть вторую скрипку и заботятся только о себе, не считаясь с другими... они стремятся искусственно вызывать и раздувать беспринципные споры особенно в трудные для партии моменты. Словом, это насквозь испорченные люди, у которых нет ни грана честности». Не удивительно, что «Жэньмннь жибао» называет книгу «О работе коммуниста над собой» острием борьбы, направленным непосредственно против нашего великого вождя Председателя Мао». В известном смысле с этим можно согласиться, ибо автор книги подвергает критическому анализу и осуждению именно такие нездоровые и вредные качества самовлюбленных и самодовольных деятелей, которые демонстрирует сегодня Мао Цзэ-дун. В портрете, нарисованном в книге 20

107 2001.03.025. ЯН ФЭНЧЭН, ЧЖАН ЮНЪИН. Оценка «культурной революции» с момента образования КНР до начала «великой культурной революции». ЯН ФЭНЧЭН, ЧЖАН ЮНЪИН. Пин цзяньго дао «вэньгэ» цянь ды «вэньхуа

Раздел 2. СССР В 1964-1985 ГГ. Тема 2.1. Внутренняя и внешняя политика СССР в эпоху стабильности. Тема занятия: Отношения СССР со странами социалистического лагеря. План 1. Пражская весна 1968 года. 2.

Раздел 1. ПОСЛЕВОЕННОЕ УСТРОЙСТВО МИРА. Тема 1.2. СССР и мир в эпоху оттепели и начала биполярного существования. Тема занятия: Внешняя политика СССР в 1953-1964 гг. План 1. Отношения СССР и США, 2. Берлинский

Демонстрационный фрагмент из отдельных слайдов КНР: СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВОМ Попов Игорь Михайлович, к.и.н. Мо с к в а 2009 г. План занятия 1. Государственное устройство КНР. 2. Символы государственной

Впппп Пинии г Рввтавравлн калптаапама в ПВСР Москва 2004 Реставрация капитализма в СССР \Л/ ш О с к н ц т ^! СОДЕРЖАНИЕ Предисловие к второму расширенному изданию...":". 1 ; Предисловие к русскому изданию

Страны Азии и Африки: освобождение и выбор путей развития 1. Общая характеристика 2. Страны Восточной, Юго- Восточной и Южной Азии 3. Афганский эксперимент 1. Общая характеристика Во второй половине 20

ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ Distr. GENERAL ГЕНЕРАЛЬНАЯ Ц Щ } СОВЕТ «/«/» АССАМБЛЕЯ Щ Р БЕЗОПАСНОСТИ * 1 9 в 6 ORIGINAL: CHINESE/ ENGLISH ГЕНЕРАЛЬНАЯ АССАМБЛЕЯ Сорок первая сессия Пункты 49, 56, 60, 61, 62, 64,

Кубинская революция Выполнил: ученик 11 «А» класса Огарков Всеволод Проверила: Арсеньева Любовь Георгиевна Государственный переворот 10 мая 1952 г. Банкротство политической надстройки Кризис экономической

МАРКСИЗМ И СОЦИАЛИЗМ С КИТАЙСКОЙ СПЕЦИФИКОЙ Идеи марксизма стали проникать в Китай в конце XIX - начале XX вв. в виде отрывочных сведений из японской и европейской социалистической литературы благодаря

Cодержание Предисловие................................................... x Об итогах XXII съезда КПСС и задачах краевой комсомольской организации.................................... 1 Из доклада на собрании

Очередные приятные новости для тех, кто хочет разобраться в переплетениях русской истории. Выходят две новые книги серии книг, которые я рекомендую прочитать. Книги эти очень важные и, на мой взгляд, очень

Политическая жизнь в СССР в 1964-1985 1985 гг. Преподаватель Киященко А.А. Приход к власти Л.И. Брежнева 1964-1982 гг. нахождение у власти Л.И. Брежнева. После смещения Н.С. Хрущёва, были отвергнуты многие

КНР в период строительства основ социализма. 1950-1957 Реформы в период строительства основ социализма, 1950-1957 Мао Цзэдун провозглашает образование КНР 1 октября 1949 Мао Цзэдун в освобожденном коммунистами

Взлет и спад революции 1. Установление якобинской диктатуры 2. Якобинцы у власти 3. Кризис и падение якобинской диктатуры 4. От Конвента к Директории Установление якобинской К 1793 г. французские армии,

Партия и класс Антон Паннекук 1936 Старое рабочее движение организовано в партии. Вера в партии основная причина слабости рабочего класса. Мы избегаем создавать новые партии, но не потому что нас слишком

Сочинение пишется по определенному плану: 1. Введение 2. Постановка проблемы 3. Комментарий к проблеме 4. Позиция автора 5. Ваша позиция 6. Литературный аргумент 7. Любой другой аргумент 8. Заключение

ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ Distr. СОВЕТ (^Ш Тт БЕЗОПАСНОСТИ^ : кшзш OEIGIHAL: : SPANISH ПИСЬМО ПОСТОЯННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ КУБЫ ОТ 2 МАРТА 1962 Г. НА ИМЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА-БЕЗОПАСНОСТИ Согласно статье 35 Устава

Г- ^76^2 РОСТОВСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи В. Е. ДАВИДОВИЧ ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ (620 -- диалектический и исторический материализм) АВТОРЕФЕРАТ

Sbírka plakátů Slovanské knihovny Собрание плакатов Славянской библиотеки / The collection of posters in the Slavonic Library (Signatura / Шифр / Сatalogue number - T-P) T-P-7 - Sovětské plakáty po 2.

После «Большого скачка» председатель Мао начал терять авторитет в партии из-за массовых народных выступлений. Обострилась борьба за власть, которая особенно проявилась во время Великой пролетарской культурной революции (1965 – 1976 гг.), вдохновителем и организатором которой был Великий кормчий. Мао пришла «гениальная» мысль использовать молодёжь в борьбе за власть и торжество идей маоизма. Что позволило убить двух зайцев - убрать оппозицию в партии и выпустить пар народного гнева. Культурная революция характеризовалась беспрецедентной анархией и политизацией всех сфер общественной жизни Китая. В значительной степени эта борьба напоминала советский террор, использованный Сталиным против оппозиции, когда произошла существенная ротация партийных кадров за счет смены поколений. Движущей силой революции стали молодежные студенческие и школьные отряды хунвэйбинов («красных охранников»). Однако со временем хаос и стихия охватили Поднебесную. Произошло расслоение среди молодежи, революционные отряды поделились на «красные» и «черные» банды мародеров и убийц. В состав Политбюро КПК вошли властолюбивые жены Мао и Линь Бяо. Конфликт на советско-китайской границе на Дальнем Востоке достиг апогея (бой за остров Даманский на реке Уссури). Западные СМИ начали писать о первой социалистической войне. Советский министр обороны предлагал нанести ядерные удары по основным промышленным центрам Китая.

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ - мероприятия, проводившиеся в Китайской Народной Республике в 1965- 1976 гг. для укрепления единоличной власти Председателя Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуна. Официально именовалась «Великая пролетарская культурная революция». Наиболее важные меры на начальном её этапе предприняли ближайшие сподвижники Мао Цзэдуна - его жена Цзян Цин, Линь Бяо и Чжоу Эньлай. Под их контролем были созданы молодёжные отряды хунвэйбинов («красные охранники») и цзаофаней («бунтари»). Они расправлялись с «буржуазными предателями и перерожденцами», т. е. теми, кто выражал какие-либо сомнения в правильности политики Мао Цзэдуна. За годы «культурной революции» были убиты многие китайские политики, учёные, деятели культуры, сотни тысяч выселены в деревни на «перевоспитание». Точное число жертв неизвестно, но оно достигает нескольких миллионов. Спустя год после смерти Мао Цзэдуна, в 1977 г., на XI съезде Коммунистической партии Китая политика «культурной революции» была осуждена, а пострадавшие во время неё - полностью реабилитированы.

Причины- В конце 1950-х годов произошёл дипломатический конфликт между КНР и СССР. Пик конфликта пришёлся на 1969 год. Окончанием конфликта считается конец 1980-х. Конфликт сопровождался расколом международного коммунистического движения.

Разоблачения сталинизма на XX съезде КПСС, хрущёвский курс на постепенную либерализацию в экономике при политике мирного сосуществования вызвали недовольство Мао Цзэдуна, как противоречащие коммунистической идеологии и создающие угрозу его личной власти в КПК.

Со стороны СССР знаком недовольства маоистской политикой стал внезапный отзыв всего корпуса советских специалистов, работавших в КНР по программе международного сотрудничества.

Результаты- Большинство источников говорят о 100 миллионах пострадавших. Впервые это число появилось в газете «Жэньминь жибао» 26 октября 1979 года.Ж.-Л. Марголен(франц. ) пишет, что погибших был миллион человек. Только в провинции Гуансиво время «культурной революции» погибло свыше 67 тыс. человек, а в провинцииГуандун- 40 тыс.

В ходе «культурной революции» было репрессировано около 5 млн членов партии и к IX съезду КПКв партии насчитывалось около 17 млн человек. Во время X съезда 1973 года численность КПК составила уже 28 млн человек, то есть в 1970-1973 годах в КПК было принято около 10-12 млн человек. Таким образом, Мао заменил «старых» членов партии, которые были способны хоть на какое-либо несогласие, на «новых» - фанатичных последователейкульта личности.

«Бунтари» и хунвэйбины уничтожили значительную часть культурного наследия китайского и других народов КНР. Например, были уничтожены тысячи древнекитайских исторических памятников, книг, картин, храмов и т. д. Были уничтожены почти все монастыри и храмы в Тибете, сохранившиеся к началу «культурной революции».

Возложив ответственность за «культурную революцию» лишь на Мао Цзэдуна и партийные группировки, объявленные «контрреволюционными», КПК легитимизирует свою власть в условиях рыночной экономики КНР.

В 1966 году ведущими политиками того периода был запущен кровавый и сложный процесс, который историки позже назвали «культурной революцией». Эта ситуация в стране возникла из-за противостояния двух политических партий и их председателей. Проблемы политического курса и внешних связей Китая сильно обострились на фоне борьбы двух лидеров: Мао Цзэдуна и Лю Шаоци.

Гонения и репрессии. Этап первый

Болезнь лидера коммунистической партии Мао Цзэдуна ослабила его позиции на мировой и внутренней аренах страны. Оппозиционные партии, считавшие коммунизм неверным режимом, начали бурно критиковать власть в различных литературных произведениях, пьесах и статьях. Мао не хотел допускать подобного положения вещей. И оправившись от своего недуга, развернул большую компанию по борьбе с недовольными оппозиционерами. В итоге принятые им меры привели к следующим последствиям:

• Май и апрель 1966 года. Начались гонения на традиционалистов. Банды хунвэйбинов нещадно расправлялись с «врагами режима», вместо того, чтобы просто выявлять их, следя за общественной и культурной жизнью Китая. В этих объединениях «красногвардейцев» состояли школьники и молодежь. Также туда входили молодые специалисты и преподаватели. Они разжигали массовые междоусобицы, издевались над людьми. Имели право потребовать у любого проходящего гражданина Китая цитатник Мао. Количество жертв этих банд исчислялось миллионами людей. Многих намеренно доводили до самоубийства;
• Май (1969) – сентябрь (1971). По всей стране после указа Мао создавались «Школы кадров». В них чиновники обучались своим профессиям, впитывали идеологию коммунизма и занимались физическим трудом. Всех несогласных ссылали в далекие деревни. Общее число ссыльных студентов и интеллигенции составило 10 миллионов.

Помимо этих внутриполитических ходов, страну захлестнула волна каннибализма, которая поддерживалась правящим аппаратом «сверху». Чженг И в своей работе приводит более 100 реальных случаев отвратительного каннибализма. Так называемые «банкеты плоти» проводились лидерами — коммунистами. На них они призывали убивать межклассовых врагов и недругов страны, а затем съедать их сырые или приготовленные почки, печень, сердца и иные части. В этой книге собраны многочисленные интервью с угнетенными подобными бесчинствами и их родными.

Конфликт между СССР и КНР обострял ситуацию не только между странами, но и влиял на внутренние процессы Китая. Мао Цзэдун стремился абсолютизировать свою власть любыми способами. Помимо репрессий, в ходе которых врагом могли признать любого: от крестьянина до научного сотрудника, Мао обратил свой пристальный взгляд на культуру Китая.

После антипартийной публикации коммунисты (XI пленум ЦК КПК) постановили, что в стране началась «Великая пролетарская культурная революция». Деятельность науки и культурная жизнь общества были, как будто поставлены на паузу. Антикварные и книжные магазины Китая закрылись, получили распространение особые танцы, символизировавшие абсолютную верность председателю Мао.

Многие дома в городах и деревнях подверглись обыскам. Проверялось наличие запрещенных книг и ценностей. Все найденное изымалось. С женщин срывалась красивая одежда, им также обрезали окрашенные волосы. Ценности, похищенные у народа, не только не доходили до государственной казны, но и исчезали без следа, присваивались, переплавлялись.

Банды «красных» начали враждовать между собой, разделившись на выходцев из интеллигентных семей и бедняков. Мао уже слабо контролировал действия взращенной им армии, но по-прежнему держал под контролем остальные процессы.

Стычки между бандами хунвэйбинов особенно ожесточенно проходили в деревнях и на окраинах городов. В некоторых из них применяли артиллерийские установки.

В апреле 1969 года очередной съезд партии окончательно провозгласил главенство маоистской идеологии. Осудили политиков-оппозиционеров Лю Шаоци и Дэн Сяопина.

Школы идейных кадров и насаждение идеи. Этап второй

Помимо вышеприведенных «Школ кадров» в Китае второй этап революции ознаменовался внутрипартийными разногласиями. В марте 1970 года Цзэдун принял единоличное решение о пересмотре конституции страны. Суть его претензий сводилась к тому, что пост председателя должен быть упразднен. Но Линь Бяо и Чэнь Бода были против такой инициативы. За что и поплатились в дальнейшем своими жизнями. Эти партийные деятели решили устроить переворот. Но восстание было подавлено Мао Цзэдуном в сентябре 1971 года.

В марте 1973 было решено восстановить в должности генерального секретаря Дэн Сяопина. В стране активно насаждались личные идеи Мао. Теперь и армия Китая подверглась чисткам и репрессиям.

Также было восстановлено некоторое количество профсоюзов, женских и молодежных движений. Прошла волна реабилитаций партийных работников.

Все выходящее за рамки первого этапа революции многие исследователи называют ее следствием. Но все же стоит выделить и третий этап этого процесса, чтобы составить полную картину происходящего в 60-е и 70-е в Китае.

Смерть Мао и «группа четырех». Этап третий

В октябре 1976 года скончался лидер коммунистического режима Мао Цзэдун. После его смерти к власти пришла «группа четырех». Цзян Цин (жена Мао), Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь были особо приближенными соратниками Мао Цзэдуна. И после его кончины предприняли попытки управления страной в прежнем режиме.

Вскоре все участники этой «банды» были арестованы по приказу нового правительства. Их объявили опасными контрреволюционерами, переложили на них ответственность за репрессии и ошибки в экономике.

Культурная революция формально окончилась в 1976 году. Но ее кровавые и разрушительные отголоски витали над Китаем долгие годы. Инициатива ареста «банды четырех» исходила от маршала Цзяньина. Так была поставлена точка в реальной летописи расправы над китайским народом.

Страшные итоги «культурной революции»

26 октября 1979 года газета «Жэньминь жибао» сделала попытку обнародовать примерное число жертв кровавой революции в Китае. Более 100 миллионов потерпевших жертв значится и во многих других источниках.

Кроме простых граждан, от репрессий пострадали члены самой компартии. Было репрессировано или убито больше 5 миллионов человек. На их место Мао набрал новых сторонников, число которых к закату его правления достигло 28 миллионов.

«Хунвэйбины» смогли ликвидировать большую часть культурного наследия КНР. Пострадали реликвии и других народов. Тысячи древних и значимых памятников, бессчетное множество картин, других предметов искусства и книг – вот те потери, которые понесла культура Китая в ходе этой революции. Также были разгромлены и храмы в Тибете, стерты с лица земли многие монастыри. Была разрушена часть Китайской стены.

Миллионы обученных специалистов сгинули в деревнях и горных поселках. Маоизм привел лишь к массовым расправам, репрессиям и войнам классов.

Общее разрушительное влияние на страну отразилось во многих ее областях упадком экономики, бездействием полиции, внутриполитическими проблемами и озлобленностью народа.

«Культурная революция» нанесла большой урон и театральному развитию в стране. На протяжении нескольких лет на подмостках театров ставились только те пьесы, которые написала жена Мао, а другие из-за цензуры были под запретом.

Современники считают, что урон от «кровавой революции» нанесен не только самому Китаю, но и культурному мировому наследию. Так как утраченные культурные ценности и предметы искусства имели мировое значение.

Личные мотивы Мао Цзэдуна

Начиная данную революцию, Мао поставил цель по созданию «нового человека». Этот человек, по его мнению, должен был быть бескорыстным элементом в свободном от господства социуме. Чтобы прийти к цели, Цзэдун призывал искоренить четыре аспекта:

• Старые идеи;
• Прежнюю культуру;
• Старинные обычаи;
• И устоявшиеся привычки.

На их место Мао выдвинул собственные идеи, которые были сполна отражены в его цитатнике. Также политик желал уничтожить любую оппозицию. Поэтому второй целью революции можно назвать борьбу за власть. Причем власть единоличную, и не терпящую здоровой конкуренции.

Постоянная классовая борьба и равенство вдохновляли Мао больше, чем обогащение и различия. Эти постулаты относятся и к охлаждениям в отношениях между СССР и КНР после окончания правления Сталина. Ведь новый лидер Хрущев раскритиковал действия прошлого вождя, чем сильно разозлил поддерживающего его идеологию Мао.

Удалось ли Мао искоренить старое? Возможно, у него это получилось сделать лишь на определенный срок. В своих попытках насаждать новые идеи силой лидер потерпел поражение.

Позитивные веяния этих процессов

Были ли среди междоусобиц, убийств и репрессий хоть какие-то положительные моменты? Действительно были, но их количество на фоне общего хаоса многим может показаться просто смехотворным. Например, была введена недоразвитая система здравоохранения. Да и реформа образования для крестьян и пролетариев сыграла позитивную роль.

Почему «культурная революция» не удалась?

Согласно анализу исторических фактов подобные изменения внутри страны были обречены на провал из-за содержащихся в них противоречий. Мао пытался перевернуть все с ног на голову, и при этом сохранить тотальный контроль.

Жестокая борьба внутри самой партии вынудила Цзэдуна прибегнуть к помощи военных. Так его идеи были похоронены под обломками бюрократии и строгой иерархии. И ему пришлось сосредоточиться только на тотальном контроле народе.

«Культурная революция» и Китай сегодня

На сегодняшний день в Китае официально оценивают действия Мао, как правые на 70% и провальные на 30%. Идеи Мао не прижились в современном мире. Сегодня в Китае существует одна партия, которая заботится о стабильности в стране.

Смутное для Китая время «культурной революции» давно окончено. Но ее события вызывают больше вопросов, чем ответов. Ясно одно, что данный процесс имел ужасные последствия для всех сфер жизни людей. А хунвэйбины до сих пор считаются потерянным поколением.

Мао Цзэдун против конфуцианства

Мао был хитрым и дальновидным политиком. Он желал создать в КНР культ собственной личности. Но ему мешала сама идеология Китая. Культ поклонения предков тогда был главенствующим направлениям, благодаря которому сохранялись традиции и обычаи. А конфуцианство содержало в себе такие постулаты, которые противоречили идеям Мао.

Поэтому опальный друг Цзэдуна Линь Бяо, ранее бывший министром обороны, обвинялся в том, что он приверженец учения Конфуция. А во время щепетильного обыска в его доме были обнаружены газетные вырезки с изречениями Великого Китайского Учителя.

Как Мао боролся с конфуцианством? Для его искоренения он применил следующие шаги:

• Наладил выпуск брошюр с критикой основных тезисов учения;
• Привлек к высмеиванию Линь Бяо и конфуцианства все газеты и журналы в стране;
• Организовал во всех главных учебных заведениях курсы острой критики конфуцианства и освоения марксизма для рабочих и крестьян;
• Завербовал выдающегося деятеля Фэн Юланя, заставив его отказаться от прежних неоконфуцианских взглядов публично. Этот шаг для общества имел эффект «разорвавшейся бомбы»;
• Обвинил видных политиков того времени в буржуазном происхождении.

Для критики конфуцианства привлекались школьники, студенты, учителя, преподаватели и рабочие. Мао считал, что образование – это пустая трата времени для большинства, что все проблемы легко решаются насилием. Он был убежден, что физический труд возвышает человека, а духовная и интеллектуальная деятельность опускают его на самый низкий уровень. В последствие Мао некоторое время лояльно относился к интеллигенции и буржуазии, но делал это лишь для собственной выгоды и удержания контроля. Однозначную оценку событиям пятидесятилетней давности затрудняются дать не только сами китайцы, но и историки других стран. Так как слишком много противоречивых процессов происходило в то время.